— Мы уже один раз отбились от такого же войска, отобьемся и во второй. Городские стены крепкие, а запасов хватит на год, — сказал Рамон Мунтанер.

— На этот раз осаждать будет сам Михаил. Наверняка привезет с собой осадные орудия и новые сделает здесь. Тогда наши стены долго не простоят, — возразил я.

— Предлагаешь трусливо удрать?! — презрительно произнес Беренгер Рокафорт, которому очень хотелось опустить меня.

У меня, действительно, была мысль плюнуть на Каталонскую компанию и перебраться на Пелопоннес. На бригантину сейчас денег не хватало, но на небольшую шхуну наскребу. Потом решил, что в любом случае успею это сделать. Хозяин парома за хорошую плату готов был переправить меня с домочадцами, лошадьми и кибиткой на полуостров Халкидики, от которого было рукой подать до Фессалоники.

— Нет, — ответил я. — Предлагаю выдвинуться навстречу ромеям и ударить по ним на переходе, когда они не ждут нападения.

— Их слишком много, — высказал общую мысль Рамон Мунтанер.

— Нам не обязательно перебить из всех, — сказал я и познакомил их с китайской стратигемой: — Бей в голову, а остальное само развалится.

В таких совещаниях одна красивая фраза может перевесить любые самые разумные доводы. Сказанная мною очень понравилась каталонцам.

— Ударим в голову! — дружно заорали они.

Дальше пошло обсуждение технических деталей. Женщин и детей решили оставить в Галлиполе. Каждый возьмет с собой только оружие и продукты на неделю. Идти будем быстро и почти весь световой день, благо ночи сейчас самые короткие в году. Впереди поскачут альмогавары, в середине пойдет пехота, сзади — я с турками. Это была маленькая месть Беренгера Рокафорта. Он подозревал, что еще одна красивая фраза — и меня выберут командиром Каталонской компании, но не догадывался, что мне такая большая честь ни к чему.

В путь отправились на рассвете после общей молитвы. Пехотинцы захватили по одной лошади на два-три человека, чтобы везти на них припасы, оружие и доспехи. Многие теперь имели дорогие кольчуги, бригандины, шлемы. Кое-кто перешел из пехоты во всадники, хотя сражаться верхом не умели. Зато смотрелись красиво. Позолоченные доспехи сияли на солнце. Можно подумать, что это движется отряд баронов, а не простые солдаты.

На третий день в сумерках мы встали лагерем у подножья горы неподалеку от города Апры. Я был уверен, что альмогавары высылают вперед конные разъезды, ведут разведку. Каково же было мое удивление, когда с наступлением темноты Беренгер Рокафорт срочно собрал совет и сообщил, что с той стороны горы расположилось ромейское войско. Узнали об этом по множеству костров. К счастью, кто-то поднялся на гору, чтобы посмотреть, далеко ли город. Встреча могла оказаться неожиданной для обеих армий. О чем я и сказал, добавив кое-какие соображения о том, для чего нужна разведка и как она ведется.

— Если бы впереди шел мой отряд, такого бы не случилось, — закончил я, рассчитавшись с Беренгером Рокафортом.

Пусть не думает, что быть командиром — это только скакать в атаку впереди отряда.

— В следующий раз так и сделаем, — примирительно произнес командир Каталонской компании.

— Надо бы послать шпионов, узнать, где расположился Михаил, и утром ударить по его лагерю, пока они не приготовятся к бою, — предложил я.

— Уже послали двух ромеев, — сообщил Рамон Мунтанер. — Можешь несколько турок послать. У Михаила есть отряд туркополов, выдадут себя за них.

На том и разошлись, решив собраться, когда вернется разведка.

Я позвал Халила, объяснил ситуацию и приказал:

— Отправь несколько человек. Пусть узнают, где какие войска стоят. Кого-нибудь пошли к командиру туркополов. Мол, у нас большой отряд, утром нападем, но к ним у нас претензий нет. Так что пусть постоят в сторонке, а потом примкнут к победителю.

— А если победят ромеи?! — показав в ухмылке белые зубы, задал Халил вопрос.

— Наш отряд они не догонят, — ответил я, точно также оскалив зубы.

Мой ответ понравился Халилу. Турки уже поняли, что я хоть и с каталонцами, но сам за себя. Такой вариант их больше устраивал.

Турецкие разведчики прибыли часа через два. Они рассказали, что с трудом нашли туркополов, которые стояли далеко от города. Поговорили с эмиром Меликом, пришли к соглашению о ненападении. Туркополы и не собирались сражаться. В ромейской армии они были черной костью, и из добычи им перепадали крохи — то, что оставалось после аланов. Последнее очень возмущало туркополов.

С этими сведениями я отправился к командиру Каталонской компании. К нему вскоре прибыли шпионы-ромеи. Они рассказали, что возле Апр расположилась конница Михаила Палеолога в количестве шесть тысяч, а сам он — в городе. Жаль! Зато остальное его войско, в том числе и туркополы с аланами, стоят километрах в трех-четырех севернее, возле реки, потому что возле города на всех не хватит воды. Думаю, на счет воды — это отговорка. Просто не хотели подпускать к Апрам плохо управляемую и склонную к грабежам армию. Информация, принесенная ромеями, совпадала с полученной от турецких разведчиков.

— Утром нападем на конницу, — принял решение Беренгер Рокафорт.

Я понял, что сложные маневры типа заманить в ловушку он не поймет и не примет, поэтому не стал предлагать. Только сказал, чтобы не нападали на туркополов.

— Они не будут вмешиваться в сражение, если мы их не тронем, — заверил я.

— Наши турки тоже не будут вмешиваться?! — язвительно произнес Беренгер Рокафорт.

— Смотря как будем сражаться, — отрезал я.

Командир Каталонской компании решил не пререкаться со мной, потому что явно проигрывал.

Встали мы на рассвете. Каталонцы и мусульмане основательно помолились. Первые — в сторону города Галлиполя, не знаю, почему, а вторые долго выясняли, в каком направлении находится Мекка. Поскольку солнце еще не взошло, определить это было трудно. Я показал им примерное направление. Не думаю, что правильно, но они в этом не будут виноваты. Затем приготовились к бою. В середине Беренгер Рокафорт поставил пехоту, на левом фланге — подальше от туркополов и алан — турок под моим командованием, а на правом, самом опасном, где была возможна контратака кочевников, расположился сам с рыцарями и альмогаварами. В трусости нового командира Каталонской компании не заподозришь.

Утро было теплое. Все еще дул легкий ночной бриз с суши на море. Мы перевалили через гору, начали спускаться по ее южному склону, покрытому высокой стерней от недавно убранной пшеницы. Буцефал постоянно останавливался и срывал несколько стеблей. Турецкие кони, как и монгольские, делали это на ходу. Ехали мы медленно, чтобы пехота не отстала. Такое впечатление, что на прогулке. Наверное, так и подумали ромейские всадники, которые стояли лагерем у подножия горы. Несколько минут они смотрели на нас, не понимая, кто мы такие и куда идем. А потом заревели трубы, призывая к бою.

Беренгер Рокафорт поскакал быстрее, заходя ромеям во фланг. Легкие альмогавары вырвались вперед. Я тоже перевел Буцефала на рысь и помахал рукой, чтобы турки следовали за мной. Они не отставали, но и не опережали. Перед нами была поставлена задача обстреливать всадников, спешивать их. Мне пришлось долго объяснять туркам, что надо убивать лошадей, что трофеев все равно будет много. Спешенных всадников легко добьют пехотинцы. На этот раз я был вооружен монгольским луком и родными для него стрелами. У меня их было три колчана. Перед походом я проверил каждую, а перед боем подточил острия. Турки, увидев мои манипуляции со стрелами и убедившись, что я неплохо справляюсь с более тугим, чем у них, луком, сильно удивились.

— Откуда он у тебя? — спросил Халил.

— Захватил в молодости в бою у монгольского хана, когда разбил его отряд, — ответил я.

Турки боялись монголов даже больше, чем каталонцев. Узнав, что я побеждал монголов, стали выполнять мои приказы сразу, а не после того, как их продублирует Халил.

Метрах в ста от ромейских всадников, которые строились в отряды, мы остановились и начали обстрел. Хоть я и говорил туркам, что стрелять надо в лошадей, сам бил по всадникам. С такой дистанции мои стрелы пробивали даже чешуйчатые доспехи, которые были на многих ромеях. После первого же нашего залпа ближние ромейские отряды смешались, потеряли строй. Раненые лошади, сбросив седоков, метались по полю, пугая жалобным ржанием остальных. Ромеи сбивались плотнее и прикрывались щитами, но в атаку не шли.